Путешественники - Страница 14

— И еще одно я теперь понял… — сказал боровик задумчиво. — Если здорово тебя припечет — способным станешь на великие геройства, правда!.. Вот хотя бы случай с борщем этим, трижды проклятым… Да разве выбрались бы мы из него, не припеки нас так нестерпимо? Представь себе, что вода, нагревшись до приятной теплоты, дальше б не нагревалась. Так бы и раскисли в тепле, никогда б не выбрались!

Сыроежка вспомнив, содрогнулась.

Оскорбленные дармоеды

Друзья шли густым дремучим лесом. Царящий вокруг торжественный покой, безмятежное щебетание птиц и ласковый свет солнца, пробивавшийся сквозь чащу, умиротворили их сердца. К ним вновь возвращалась былая жизнерадостность. Тяжелые воспоминания о пережитой недавно смертельной опасности, о многих, перенесенных в пути неудобствах и трудностях, о толкнувшей их на поиски счастья обреченности существования на Тихой поляне, как тени, отлетали вдаль, им снова хотелось смеяться, радоваться жизни, любоваться окружающим миром. Таков уж, видно, закон природы: только-только выкарабкается человек из беды, как смотришь — уже торопится вычеркнуть из памяти все происшедшее.

К полудню боровик и сыроежка вышли из лесу на просторную поляну, пеструю от растущих на ней трав и цветов. Поляну щедро заливало солнце, нежный ветерок разносил аромат меда и цветущих растений. Почти по каждому цветку деловито ползали пчелы, собирая мед. Работая, они тихонько напевали. Милое их жужжание сливалось над цветами в одну очаровательную мелодию, навевавшую у слушателей желание закрыть глаза и грезить о чем-то прекрасном.

Путешественники подошли к одной из пчелок, трудившейся на синих, как незабудки, колокольчиках.

— Добрый день! — снял шляпу боровик. — Не скажете ли, где здесь Луг медовых трав?

— Луг медовых трав? — зажужжала пчелка. — Да это ж он и есть.

— Великолепно… Мы вот идем в аптеку, труженица. Не могли б вы показать дорогу? Не откажите в любезности.

— Могу, конечно, — ответила пчелка. — Сейчас закончу работу и пойдем вместе. Минуточку…

Подождали, пока пчела собрала с колокольчика весь мед, и отправились за нею. Но неутомимая провожатая частенько останавливалась по пути у цветов и наспех собирала мед в свою баночку. Липкая от приставшего к ней меда, желтая от цветочной пыли и навьюченная, как бедняцкая кляча, пчела не могла двигаться быстро, как ни сгорали ее спутники от нетерпения. Наконец, все трое добрались до места на лугу, с которого был виден одинокий дуб, стоявший вдали.

— Там наше жилье и аптека, — показала пчела на дуб. — А теперь, извините, я вас оставлю, мне тяжело ползти с грузом, придется лететь скорее домой. Думаю, что теперь вы и сами доберетесь.

— Доберемся, доберемся, летите пожалуйста… — успокоил Шапочник утомленную труженицу. — Вы и так нас почти до места проводили!

— Ну, тогда до свиданья! — крикнула она вежливо.

Пчела взлетела в воздух, а боровик с сыроежкой зашагали по траве. Не доходя нескольких шагов до цели, путники наткнулись на группу коренастых толстяков-трутней в щегольских цилиндрах. Все они чем-то страшно возмущались и галдели, перекрикивая друг друга.

— Какая некультурность, какое типичное хамство, господа! — задыхался от злости один из трутней.

— Нет, это просто дикарство, настоящее дикарство, вот что! — сердился другой.

— Дикарство?.. это похуже дикарства! — кипятился третий. — Это неслыханное насилие!

— Если б только у меня было отравленное жало, я бы всю эту шантрапу, до одной, насмерть пережалил, — пылал гневом четвертый.

— Тоже выдумали — жалить! Живьем их сжечь мало проклятых! — шипел пятый.

— Эх, если б моя власть, господа! — пылал ненавистью шестой. — Я бы их, хамок, живьем сгноил, я бы на них мышей напустил, я бы их дымом задушил!..

— Шершней на них натравить! — закричало сразу несколько голосов. — Шершней лютых!!!

Боровик с сыроежкой боязливо обошли злющих трутней сторонкой.

— Ну и ну! И чего это они так злятся? — спросила испуганная сыроежка.

— А бес их знает! — пожал плечами Шапочник. — Видно, кто-то им здорово насолил…

Недоумевали они недолго. Тут же все и выяснилось. Добравшись, наконец, до дуба, они увидели необычайную картину.

Из богатого, как оказалось впоследствии, пчелиного дома, расположенного в дупле старого дуба, пчелы-работницы дружными силами выпихивали вон таких самых крепышей-трутней в цилиндрах. Здоровенные трутни сопротивлялись, пыхтели, дрались, вырвавшись, лезли назад, кричали и бранились. Но пчелы упорно выбрасывали их из дупла, жалили со всех сторон, тянули за ноги и усы. За происходящим наблюдала высокая пчелиная матка в желтом чепчике и время от времени поощряла тружениц:

— Так их, деточки, та-а-ак!.. В шею гоните лодырей беспросыпных! По затылку бездельников проклятых!

Расправа длилась еще с четверть часа. Наконец, пчелы столкнули вниз головою последнего трутня и стали обмахивать крылышками разгоряченные лица. Тогда боровик с сыроежкой почтительно подошли к высокой Матке и низко поклонились.

— Доброго здоровья, уважаемая Матка! — сказал боровик, улыбнувшись. — Что это у вас происходит? Революция?

— Революция? — улыбнулась и Матка. — Какая там революция! Это мы просто выгоняем дармоедов.

— Дармоедов, говорите? — заинтересовалась сыроежка.

— Да, дармоедов, трутней ленивых, эге! — подтвердила Матка. — Сидят себе, понимаете ли, преспокойно, здоровенные да откормленные, как кабаны, только жрут готовенькое… Мы все от зари до зари трудимся дома и в поле, спины не разгибая, а они пальцем о палец не ударят! Живут роскошно чужим трудом; спят, едят да еще и развлекаются!